Сердце на ладони, часть 2

А родители еще ничего не знали. Валентина Андреевна была на даче, а Кирилл с самого утра забрался в партархив. После рассказа Яроша он решил немедленно заняться подпольем, во всем разобраться и написать правдивую книгу. Бывал он подчас ленив, иной раз работал с прохладцей. Но уж когда загорался, то как одержимый сидел по шестнадцать часов в сутки. «Работаю, как Бальзак», — шутливо хвастался он перед близкими. Так он трудился последнюю неделю. С утра — в архиве, вторую половину дня — в редакции, вечером — дома, приводил в порядок то, что удалось раздобыть утром. А материалов в архиве — горы. Интереснейших документов. За шестнадцать лет не все даже систематизированы. Штат архива невелик. Начальник, старый коммунист Сыроквашка Мина Азарович, в прошлом директор музея, больше интересовался эпохой гражданской войны, когда он был молод и сам партизанил в Полесье. Писал даже какие-то мемуары. В начале Отечественной войны судьба занесла его в далекий Новосибирск, где ему поручили хранение вывезенных из Ленинграда архивов.Появление писателя встряхнуло маленького седого старичка. Мина Азарович будто сбросил со своих семидесяти лет добрых два десятка. Многое из того, что рассказывал о подполье в их городе Шикович, ему, конечно, было известно. Но ряд вопросов, поставленных новым исследователем, вызвали живой интерес старого архивиста. В самом деле, как важно, например, решить, кто же такой Савич, которого, между прочим, Сыроквашка хорошо знал.И начальник архива со всем пылом помогал Шиковичу.За первую неделю Кирилл перечитал гору бумаг, но мало нашел такого, чего не знал раньше. Удалось только одно — расшифровать состав первого подпольного горкома. Списка они не нашли, но при детальном анализе документов того времени и воспоминаний участников, написанных непосредственно после войны, оказалось возможным его установить. Гукан в своей книге явно напутал: назвал имена людей, которых в то время даже в городе не было.Накануне, просматривая материалы партизанской бригады «Смерть фашизму», с которой подпольщики были теснее всего связаны, Шикович напал на любопытный документ. Странный документ. Листок из ученической тетрадки в косую линейку. На нем размашистым почерком написано:«Вчера хоронили товарищей, погибших в бою за станцию.Неудача за неудачей. Настроение в отряде тяжелое. Вести с Большой земли тоже неутешительные. Чем поднять настроение людей? Сегодня явился товарищ из группы НКВД. Провал в городе. Накрыли рацию, двоих арестовали. Л. спасся случайно. Боюсь за Доктора, они держали с ним связь.Попроси Марусю, чтоб сходила в город».И все. Ни даты, ни подписи. Что это? Письмо кому-нибудь или отрывок из дневника? Если слово «попроси» налисано правильно, письмо. Но вообще больше похоже на дневниковую запись. Возможно, человек в спешке не дописал «ть» — «попросить». Но не это главное. Не это так сильно заинтересовало и взволновало Шиковича. Таких писем и партизанских дневников он перечитал множество. Одна фраза заставила его выделить документ из всех прочих. «Боюсь за Доктора, они держали с ним связь». Доктор с большой буквы. Кто он этот «Доктор»? Настоящий доктор или подпольная кличка? Чтоб установить истину, нужно знать, кто и когда писал письмо или дневник.Шикович пошел к Сыроквашке. Через окно увидел: тот сидел у стола в белой рубахе и писал, по-детски высунув кончик языка. Изредка что-то шептал про себя. Кирилл любил наблюдать людей, когда они остаются наедине с собой. Человек тогда часто превращается в ребенка, даже если занят серьезным делом. Жаль было беспокоить этого доброго старика. Тем более что Шикович за неделю уже изучил его: раньше чем разрешить войти, Сыроквашка спрячет в ящик свою рукопись, как будто бы что-то преступное есть в том, что он пишет. Встретит нахмуренный, недовольный.