—Давай, Федька, что-нибудь повеселее.Рыжая физиономия Щербы напоминает тут, в поле, не сковородку, а шляпку подсолнуха с выщипанными лепестками: такой вид придает ему замусоленная смешная кепочка, под которой цветут на лице и ушах веснушки.— Братец ты мой, что ты под таким солнцем придумаешь веселого? Веселое при луне. Вот мне вчера не спалось. Вышел я в свои райские кущи, в свой висячий сад с моей дорогой королевой Любой...Сад у Щербы плохой, запущенный, с женой он никогда вместе не ходит, потому уже от этих немудреных шуток механизаторы начинают смеяться.— ...Райские яблочки висят... Луна светит. Соловьи поют.— Не выдумывай. Где они сейчас, соловьи?— А что? Разве нет? А-а, ребята! Это мне соловьем Нюрка Прокопова показалась. Слышу ее голосок, заливается за кустом смородины: «Хи-хи-хи, ха-ха-ха... Ай-я-яй, Корнейка, не трогай ты мои груши... Не поспели они еще». Сижу я, выковыриваю соломинкой мясо из зубов...—Механизаторы опять смеются: зубов у Щербы мало осталось,—Люба на ужин курицу зажарила.—Тут уже хохот, ибо все знают Любину скупость. — И думаю про себя: «Кто же это у нас Корней, который добрался до Нюркиных груш?»— Корнея у нас два. Дед Корней Маслак. Только ему уже до Нюркиных груш не дотянуться, руки трясутся.Так неужели это ты, Корней?! - делает удивите глаза Щерба. Л Паоень не сообразив, что к чему, отбивается с той же„, стельностью, что и в споре о политике: Р _ На черта мне те Прокоповы груши! Я своих естьНС Комбайнеры и шоферы от хохота катаются по колющей стерне Только тогда молодой Батрак догадывается, «груши» имеются в виду, и заливается краской от макушки до пят. Ему хочется вскочить и убежать в березняк или спрятаться в пшенице. Но он боится сдвинуться с места, боится, что вслед могут полететь шутки посоленее.Выручает, как всегда, отец.- Яков! Ты так и не отрегулировал сито. Сеет зерно твой комбайн.- Корнеевич! Трижды переставлял. Откуда оно сыплется?- Пойдем посмотрим.Потом Корней стыдливо прячет глаза даже от отца, хотя тот не раз говорил:- На шутки не обижайся, сын. Если люди смеются — это хорошо, это от доброты. От злости смеются не так. Да и тебе пора уже мужчиной становиться.Ивана немного беспокоит, что парень такой конфузливый и робкий. Подобная скромность больше бы подходила дочери. Так нет же, все наоборот.Корней сам страдает от своего характера, понимает, что ему действительно пора вести себя по-мужски, держаться, как большинство его друзей, одноклассников; некоторые и вино уже пьют, да и к «грушам» этим соблазнительным не боятся притронуться. Девчата и те сейчас побойчее его. Нюрка, например, эта, о которой он часто думает то со злостью, то с каким-то странным трепетом, ничего не стыдится. Они вместе учились, но после восьмого класса девушка пошла работать на ферму, через год стала оператором. И не дает ему покоя. Проходя мимо их дома, может крикнуть на всю улицу, при всем народе:- Корней! Когда свататься придешь?И все ему прочат в невесты эту бесстыжую Нюрку. Комбайн Батрака и на этот раз убирал отдельно, за осушительным каналом, где ячмень вырос на полсотни центнеров с гектара, но и полеі очень. На комбайне ра ботал Корней с помощником — своим одноклассником Володей Качанком. Отец отвозил зерно на ток. Горячая это работенка: не успевал вернуться, как бункеры снова до краев забиты. Дорога с болота нелегкая, мостик через канал ненадежный; как ни умел Корней, все же опыт у него не тот еще, — чего доброго, посадит машину, покукуешь тогда. Да на такой дороге и зерно может терять — вытрясать из кузова на выбоинах да на корнях. А может, просто жалел сына: при всей тяжести полегшего участка, где надо было бы убирать самому, работа на машине не легче - разгрузка на току сложна с такой машины, а помощники — девушки.