Настя, казалось, готова была накинуться на него с кулаками, лицо её то бледнело, то краснело от гнева и волнения.— А рожь?— Да такой урожай ржи, какой взялись вырастить вы, мы должны получить по всему колхозу.— Должны! Кто это его вырастит? Ты сам, что ли? Не заговаривай мне зубы! Я тебя насквозь вижу. Ты давно мечтаешь все, что я сделала, отдать другим. Больно умен!..«А что ты такое сделала, задавака чертова?» Василь еле удержался, чтоб не сказать этого вслух.Её бестактность возмутила отца. Старик сердито стукнул ладонью по столу.— Настя! Не забывай, с кем говоришь!— Не забываю! С женихом своим, — со злобной иронией отчеканила она и, засмеявшись, быстро вышла из хаты.Эта её дерзость смутила и Василя и старого Ивана. Ва-силя она к тому же ещё и обидела.Выругав себя дураком за этот неуместный визит, он вежливо попрощался с Рагиным, но в душе у него бушевала буря. «Жених! Пускай на тебе черт женится, шалая!»Шишков хохотал до слез, когда Василь в тот же вечер откровенно рассказал ему о своем разговоре с Настей.— Знаешь что? Позволь мне с ней поговорить, — весело предложил он.— Почему я должен позволять? Пожалуйста.— А вдруг приревнуешь?— Да ну, отвяжись хоть ты!Дня через два Шишков провожал Настю из кино, и они долго простояли возле её дома, невзирая на холодный, сырой мартовский ветер. Назавтра все бабы у колодцев говорили об этой новости: «Агроном ухаживает за Настей»;.А через неделю Шишков сказал Лазовенке, что он собирается съездить к знатным свекловодам на Киевщину.— Хочу перенять лучший опыт.— Чудесно! — обрадовался Василь. — Позвоню Макушенке и поеду вместе с тобой.— Думаешь, мне очень интересно с тобой ехать? Василь от удивления вытаращил глаза.— У меня есть более приятный напарник, — Шишков как будто смутился.— Настя?!— Чему ты так удивляешься? Даже в лице переменился. Я, брат, знаю, как её сагитировать.— Начинаю верить, что ты её сагитируешь не только бураки выращивать… Что ж, желаю успеха.Вернувшись из поездки, Настя сама подала заявление в правление о переводе её на свеклу.Девчата взялись за работу с таким пылом, что председатель колхоза, глядя на них, только радовался и старался даже не очень вмешиваться, поручив агрономическое руководство Шишкову.…Василь незаметно приблизился к участку свеклы. Торфяная тропка была мягкой, как ковровая дорожка, идти по ней было приятно, даже звук шагов не отвлекал. Легко дышалось, в воздухе веяло прохладой и влагой. Контраст между электрическими огнями деревни и этой болотной глухоманью с дикими ночными звуками действовал на него возбуждающе, наполнял сердце каким-то непонятным восторгом и радостью.Он заметил впереди белую фигуру, которая двигалась ему навстречу. Он удивился: «Женщина! Какой черт её носит в такое время! И не боится. Смелые стали за войну. Бродит как привидение. На человека суеверного могла бы нагнать страху». У него на миг появилось ребячливое желание: лечь в борозду и напугать эту храбрую женщину. Но он отогнал эту мальчишескую мысль: «Может, у кого корова от стада отбилась».Женщина не могла уже его не видеть, однако молча, не сбавляя шага, приближалась. Василь узнал Настю и ещё больше удивился.— Настя?! Ты что тут делаешь?— А ты?— Я? Я гуляю.— И я гуляю.— Однако… Не совсем подходящее место выбрала ты для прогулки.— Может, для кого и неподходящее, а для меня лучше нет! Тут моя слава посеяна.