Ленин в каждой паузе продолжал писать свою статью, начатую бессонной ночью, писать мысленно, потому что пауз, позволявших хотя бы на несколько минут взять карандаш и склониться над бумагой, в тот критический день 18 февраля не было.«Кто не хочет себя убаюкивать словами, декламацией, восклицаниями, тот не может не видеть, что «лозунг» революционной войны в феврале 1918 года есть пустейшая фраза…»Вспомнился довод «левых»: Франция 1792 года не меньше страдала от разрухи, но революционная война все излечила, всех воодушевила, все победила.Ленин хмыкнул. Какое невежество!Присел все же к маленькому столику, взял блокнот, записал:«Факт тот, что во Франции конца XVIII века создалась сначала экономическая основа нового, высшего,способа производства, и уже результатом, надстройкой явилась могучая революционная армия».А современная Россия?Ленин снова прошелся по кабинету. Ходил и говорил вслух:— Неимоверная усталость от войны. Нового экономического строя, более высокого, чем организованный государственный капитализм превосходно оснащенной технически Германии, нет. Еще нет. Наш крестьянин получил землю, но ни одного года свободно на ней не трудился. Рабочий начал сбрасывать капиталиста, но не мог еще успеть организовать производство, повысить производительность труда. Еще раз сказать, что нового, более высокого экономического строя еще нет. Будет… На этот путь мы встали. К этому идем. Но нет еще. Вот так, товарищ Бухарин! Поэтому ваш призыв начать революционную войну — экономическое невежество и политическая авантюра. Резко? Нет! Мягко. Ситуация вынуждает сказать еще более сильно! И я скажу!Взволнованный Горбунов принес телеграмму начальника штаба генерала Бонч?Бруевича: немцы начали наступление по всей линии фронта, от Риги до Румынии; по расчетам штаба, наступает не менее пятидесяти дивизий.Ленин заказал автомобиль и поехал в Наркомат по военным делам.

  Необычность ситуации проявилась разве что в том, что заседание Совнаркома началось не в восемь вечера, как было заведено сразу же после создания Советского правительства, а в десять. Да еще, пожалуй, в том, что отсутствовали Подвойский, Дыбенко, Дзержинский и Бонч-Бруевич; первые двое занимались фронтом, выполняя указания Ленина, вторые — безопасностью в Петрограде. В остальном все было по-прежнему. Никакой нервозности. Обычная повестка дня. Привычная для всех корректировка повестки Лениным: несколько вопросов — в Малый Совет, перед некоторыми Владимир Ильич написал: «Отложить» или «Поручить ознакомиться». Высказал свои соображения, почему отложить или почему необходимо ознакомиться.Наркомы согласились.Еще днем он дополнил повестку «Докладом комиссии о портах». Как будто мирный вопрос тоже был частичкой ленинской стратегии: осмотреть, привести в порядок, взять под контроль все, что имеет отношение к обороне, — не только фронт, военнопленных, службы внутренней охраны, но и железные дороги, порты, склады, уголь и хлеб… Однако для разговора о портах секретариат не успел собрать нужных людей. Пришлось один из важнейших вопросов отложить. Хотя для Ленина не было маловажных вопросов: все, о чем бы ни шла речь, укрепляло экономику или политическую структуру. Ассигнование двух миллионов рублей Наркомторгпрому… Доклад о саботажниках. Назначение председателя Особого комитета по сокращению расходов. Отклик Петроградской городской управы на подписанный декрет — их заявление о нежелательности поспешной национализации недвижимого имущества. В мирных условиях заявление управы можно было бы просто отклонить, но в связи с немецким наступлением о нем следует подумать: нельзя не занимать принудительно здания для размещения эвакуированных учреждений, людей, раненых, но нельзя и излишне шевелить «буржуазный муравейник», толкать врагов пассивных, сидящих тихо, на активные выступления против Советской власти.