— Садитесь, — указал Сербановский арестованному на стул, стоявший поодаль от стола, почти посреди комнаты.Старик тяжело вздохнул и сел. Майор прошел мимо него и, обойдя стол, сел на свое место.«Неужели этот старикашка — серьезный преступник? — думал Шикович, разглядывая арестованного. — Такая безобидная физиономия… Тонкие кисти, пальцы, как у музыканта. Интеллигент? Нет, есть в нем что-то лакейское. Скорее официант какой-нибудь. Сумел осмотреть меня так, чтобы не встретиться взглядом. Оценил костюм».Действительно, седой старичок прикинул по платью, кто этот второй: штатский или переодетый чекист?— Гражданин… — Сербановский, будто бы не помня фамилии, заглянул в бумаги, — Дымарь-Соколов-Березовский… Я все забываю, какая из этих фамилий настоящая?— Ну, Дымарь, Дымарь, Ды-ы-ма-арь, — раздраженно проскрипел старик.Сербановский поднял голову, сказал с корректной строгостью:— Я прошу вас спокойней.— Да я спокоен, гражданин следователь. Я уже спокоен. — Старик вдруг сник, сгорбился, опустил руки, так что кепка коснулась пола.— Чем вы занимались до войны, Дымарь?— Работал закройщиком в ателье,— Во время войны?— Держал свою мастерскую, портновскую. Небольшую.— А еще чем занимались?— Эх, гражданин начальник! — хлопнул вдруг старик кепкой по полу, выпрямился и, уже не пряча глаз, посмотрел на Шиковича. — Не надоело вам спрашивать одно и то же по десять раз?— Отвечайте на вопросы.— Ну, выполнял некоторые задания полиции, — глухо, в пол, отвечал Дымарь,— Чьи еще задания выполняли?— В СД не служил! — визгливо крикнул арестованный. — Чего не было, того не было! Я все вам сказал. Все! Наговаривать на себя меня не заставите!— Подождите, подождите. Не прикидывайтесь дурачком. Нам отлично известны взаимоотношения СД и полиции. И вам они известны не хуже. Какие конкретные задания вы выполняли?Фамилия Дымарь ничего не сказала Шико-вичу, однако когда арестованный сказал о своей профессии, Кирилл Васильевич сразу вспомнил рассказ Яроша. Не удержался, спросил Сербановского:— Простите, Анатолий Борисович, Как имя-отчество арестованного?— Отвечайте, Дымарь!— У вас же записано.— Спрашивают у вас.— Назар Аверьянович,— Этот тип шпионил за Ярошем, — сказал Шикович майору.Дымарь опять выпрямился, непонимающе посмотрел на Шиковича: задает вопросы совсем непрофессионально. Значит, не чекист, не более высокое начальство. Кто же? Свидетель?— Вы знаете Яроша? — спросил у него Сербановский.— Нет, нет, — быстро, не думая, отвечал предатель. — Такой фамилии не слыхал.— Кузьма Клещ. Пожарный, Знали такого?Дымарь на минуту задумался, некрасиво, по-старчески свесив челюсть, отчего рот превратился в какую-то бесформенную щель. Потом словно обрадовался:— Ах, Клещ? Пожарник? Помню, помню. Признаюсь, имел задание проследить его. Имел, имел… Да. Гражданин начальник! Прошу это записать. Не выдал. Нет. Не выдал, хотя раскусил, что за птица. Орел! — на высокой ноте, как бы в восторге, выкрикнул старый шакал и вдруг хихикнул: — Это ж он Лучинского… Фото его потом размножили. А я не выдал. Хороший человек. Понравился мне. Значит, жив Кузьма Клещ? Хе-хе, Клещ. Вот вам еще факт… Запишите. Не выдавал я хороших людей!— Это запишем, — сказал Сербановский. Его обрадовало, просто профессионально, что Ярош знает предателя и на процессе сможет выступить такой авторитетный свидетель.