— Кто у нас докладчик сегодня? Или без доклада будем?Поднялся начальник архитектурного управления облисполкома Голубович.Максим даже крякнул. Кто поручил это Голубовичу? Дядя он ничего. Но никакой не архитектор, по образованию землеустроитель, межевик. Занимал разные должности, руководил и сельским хозяйством, и народным просвещением до того, как судьба привела его в архитектуру. Что такой человек может сказать в защиту Белого Берега? Да еще в своем предпенсионном возрасте. В таком положении люди становятся весьма осторожны.Максим не раз шутил: как бы возрос уровень работы, если б на пенсию выходили по жребию, а не ожидали ее, как приговора или праздника.Голубович приятно удивил Максима. Он начал с генерального плана развития города, застройки и реконструкции его. С указкой, как старый учитель, рассказывал подробно, в деталях, несколько даже приподнято, словно радуясь, что и сам он имеет некоторое отношение к этому плану.Сосновский сперва слушал как бы невнимательно, потом — долгое время — с удивлением и интересом.Остановил Голубовича:— Ты что, вздумал убаюкать нас лекцией о генплане?Начальник управления не растерялся:— Леонид Минович, без ознакомления с планом нельзя представить перспективу роста города. Куда ему лучше расти.— Спелись вы с Карначом, — сказал Сосновский, но, судя по интонации, скорей с одобрением, чем с укором.— Мы на этой спевке друг друга за чубы трясли.— Это вы на людях хватаетесь за чубы. Чтоб поднять цену на свой товар.Присутствующие засмеялись.— Сколько еще вам надо времени?— Пять минут.Голубович говорил больше, и Сосновский не остановил его, только, когда тот кончил, неопределенно протянул:— М-да-а... Хитро ты подвел. Но считай, что не все тут догадливые. Где же нам сажать комбинат?— В Озерище.Представитель министерства, молодой человек с бакенбардами, в новом, с иголочки, костюме и модном галстуке, больше похожий на артиста, чем на химика, не выдержал, подал голос:— Леонид Минович! Прошу простить за внеочередное заявление. Но если нас пригласили сюда, чтоб навязать площадку, от которой министерство отказалось с самого начала, то, простите, мне нечего здесь делать, — и задернул «молнию» на своей ярко-зеленой папке, как бы собираясь покинуть совещание.Сосновскому такая демонстрация не понравилась, и он сказал вежливо, но язвительно:— Министерство обсуждает место. Но, насколько мне известно, не министерство окончательно решает, где строить такой объект. Давайте, товарищ Платков, выслушаем и другие мнения. У нас демократический централизм. Кто рвется в бой?Представитель покраснел, как опороченная невеста, съежился, и как-то сразу все на нем поблекло, даже яркий галстук, а баки показались нелепыми, будто приклеенными.Виктор Шугачев сжал Максиму колено.— Молодчина, — одобрил он Сосновского.Выступил ответственный работник Госстроя республики, известный архитектор, отягощенный званиями и лауреатскими медалями.Человек это был энергичный, гибкий руководитель, с острым чувством нового. Должно быть, эти качества помогали ему, никто не мог сказать, что он бездействующий архитектор, что успех загубил его талант. Максиму, правда, далеко не все нравилось в его работах, и вообще отношение к Александру Адамовичу у него было двойственное. Но вместе с тем на своем посту главного архитектора он во многом следовал шефу, учился у него.