Он хлопнул ладонью по нагрудному карману своей модной, навыпуск, желто-голубой рубашки.— Черт, забыл захватить деньги. И документ.Маша спрятала улыбку, вспомнив его признание по телефону, адресованное воображаемому грабителю.— У меня есть деньги, — она показала на сумочку и пошутила, неожиданно переходя на «ты»: — Я буду тебя эксплуатировать.— О, с вами я согласен плыть хоть до Черного моря. Вы будете моим солнцем и маяком.— Пошли, — сказала она. — А то на нас обращают внимание.Славик только теперь заметил, что они стоят на самом проходе к воротам парка, что вокруг много народу и что он говорит, пожалуй, слишком громко.Лодки были в разгоне. Пришлось ждать. Маша попросила подержать сумочку, сбросила босоножки и пошла по отмели. Зайдя поглубже, она чуть приподняла платье, и Славик любовался ее ногами в золотых каплях родинок. Он стоял на берегу притихший, с сумочкой в руках и с каким-то сладким страхом ощущал, как из головы его уходят те скептически-насмешливые слова, которые он держал в запасе на все. случаи и которыми очень ловко умел отгородиться и от серьезного и от смешного. Он подумал, что друзья, наверное, посмеялись бы над ним, если б увидели сейчас в роли сторожа дамской сумочки, словно он верный муж строгой жены. Но знал, что, если б Маша сунула ему еще и босоножки, он с радостью держал бы и их, не боясь никаких насмешек. Чего не сделаешь для такой девушки!Она брызнула на него водой. Он отскочил.— Снимай ботинки!.. Закатай свои модные штаны и лезь в воду. Так приятно!— Мы на лугу искупаемся? Ладно?— Я не взяла купальник. Любой другой девушке он, наверно, сказалбы: «Тем лучше». Или что-нибудь в этом роде — об условностях и пережитках. А Маше не решился. Нет, не из-за пощечины. Сдерживало что-то другое. Он уже даже начал злиться на себя: рассиропился! С нетерпением ждал лвдки, проклиная тех, кто проплывал мимо.«Какого черта ездят! Ишь тумба какая! Еще за весла села. Чтоб ты перевернулась!».Прошла моторка, и волны, облизав Машины ноги, покатились на песок. Девушка повернулась лицом к солнцу, подняла руки, поправляя волосы.— Посмотри, как хорош отсюда железнодорожный мост. И легкий-легкий. Кажется, можно взять его на руки и понести. Тебе не хочется?— Нет, мне хочется тебя взять на руки. Она погрозила пальцем.— Договорились, что ты не будешь балаганить. Я не люблю.А он вовсе не балаганил. Ему действительно в этот миг нестерпимо захотелось подхватить ее на руки и унести прочь от глаз людских в неведомую даль, где они могли бы остаться одни.Наконец они получили лодку…Славик, обрадовавшись и желая показать свою силу, сразу от причала так лихо заработал веслами, что чуть не врезался в другую лодку.— Осторожно! — крикнула Маша, она сидела на корме. — И не туда. Туда, — показала вверх по течению. — Я же сказала, что буду эксплуатировать тебя.— А я хотел до самого Черного моря.— Нет, лучше уж до Балтийского. Верст триста волоком по суше. Так делали предки. Они были истинными рыцарями. Не то что теперь.Славик, не слишком тренированный гребец, скоро почувствовал, как нелегко грести против незаметного, а на деле довольно сильного течения реки. Медленно проплыли заросшие кустами черемухи и калины обрывистые берега, строения и дебаркадеры пристани с закопченными усталыми пароходиками у причалов. На высокой круче над пристанью за старыми тополями белели дома новостроек.