Она не находила в себе того, что испытывала когда-то, когда полюбила Ивана, — не было той взволнованной приподнятости, не было потребности всё для него сделать, всё ему отдать…Пораздумав, она нашла объяснение: просто она никогда уже и никого не сможет полюбить так, как любила Ивана, и не надо сравнивать нынешние чувства с теми, что были тогда. Сравнение это неуместно! А Сергея она уважает, он честный, душевный человек и, конечно, будет хорошим мужем и… отчимом. Отчим! Слово это казалось ей очень страшным. Но постепенно Наталья Петровна перемогла и этот страх.Она сама пришла тогда осенью и предложила Сергею пойти погулять. После этого они встречались почти каждый день. Сергей от радости был на седьмом небе. А Наталья Петровна как бы привыкала к нему. Она уже не останавливала его, когда он начинал говорить о женитьбе. Она только просила:— Подожди, дай мне освоиться с этой мыслью.Но ей надо было не «освоиться», а, главное, поговорить с дочкой; она боялась этого разговора, не знала, как начать его, что сказать, и потому откладывала со дня на день.Наконец однажды решилась.День был морозный; возвращаясь из дальней деревни от больного, она сильно промерзла и дома забралась на печку, чтобы согреться. Лена готовила уроки. Но не выдержала, сбросила с ног валенки так, что они разлетелись в разные углы, и белкой вскочила на печь, обняла мать.— Озябла, мама? Ты у меня прямо героиня: все для других и ничего для себя. Мороз, холод, вьюга — ничто тебя не останавливает.Наталья Петровна вздрогнула: совсем взрослые рассуждения дочери, такая забота её даже как-то испугали. Лена как бы сама напрашивалась на серьёзный разговор. Раньше она свою любовь и нежность выражала более по-детски.— Такая уж у меня профессия, дочка. — Она нарочно не сказала «доченька», «дочурка», как всегда. — Разве ты иначе будешь работать?— Нет, мама, я тоже буду как ты.Она давно уже мечтала стать врачом, и это очень радовало Наталью Петровну: значит, дочь уважает её труд.— Мама, а я сегодня две пятерки получила — по истории и алгебре.Мать поняла, что все её взрослые, серьёзные речи ничуть не мешают ей совсем по-детски хвалиться отметками, хотя, кроме пятёрок, она других почти и не получала, и даже немножко разочаровалась: нет, видно, не доросла она еще, чтоб понимать такие сложные вещи. Однако решила все-таки разговора не откладывать.Не глядя на дочь, она сказала:— Слушай, Лена, — и опять не «Леночка», как обычно, а серьёзно «Лена», — ты уже почти взрослый человек, и рассуждаешь ты по-взрослому. Да я никогда и не прятала тебя от жизни, а жизнь от тебя… Я хочу поговорить с тобой как с другом и знаю, что ты меня поймешь. Ты — умная девочка. — Она почувствовала, что сбивается с тона серьёзной беседы и начинает говорить как с маленькой. — Ты должна понять меня…Лена отодвинулась к самой стене и не спускала с матери настороженного взгляда; Наталья Петровна не выдержала и начала краснеть.— Понимаешь? Как бы тебе проще сказать?.. Один человек, хороший человек, очень… очень, — заверила она скороговоркой, — хочет, чтоб я вышла за него замуж…Лена отвернулась, подперла щеки ладонями и уставилась в окно. Мать затаив дыхание ждала, как она отзовется на ее слова. Она знала, что для Лены не секрет, кто этот человек, как не секрет их встречи, ее многократные отказы, — слишком много об этом говорят в деревне, чтоб разговоры не дошли до ушей семиклассницы. Она ждала слез, просьбы не выходить замуж, чего угодно, но только не этого… Помолчав, Лена спокойно спросила: