А еще больше удивился я: у Василя, который не стыдился при девушках ругаться по-трактирному, вдруг такая галантность? Чудеса! Откуда у него? Вспомнил: когда везли нас из Гомеля, он рассказывал, что половина их деревни — шляхта, смеялся над шляхетскими соседями своими, особенно над девушками.Воднев обрадовался, что страшное для него происшествие, в общем, окончилось тихо, без скандального приключения.«Василенковой объявим благодарность перед строем за проявленную инициативу».«Не нужно, товарищ старший лейтенант».«Ты считаешь, не нужно?» — Командир батареи, может, впервые не приказывал — советовался.«Не нужно огласки».«Правильно, не нужно огласки! Я давно говорю Соловьеву, что ты умный парень, Шиянок. Но скажи: а с этой... этой что делать?»«Попросите командира дивизиона сплавить ее в другую часть. А то она выбросит еще не один фортель».Воднев сначала как бы удивился, а потом удовлетворенно рассмеялся.Я понимал командира: ему хотелось вообще похоронить досадный случай, но вовсе не докладывать начальству он боялся. А я подсказал, как доложить, чтобы доклад не стал бумерангом.«Нет, Соловьев, у нас правда умный комсорг».Приятной была не сама похвала, а то, что высказал ее командир батареи при командире взвода, из-за мелочей придиравшемся ко мне, к моему расчету.Действительно, с того вечера отношение ко мне Воднева и Соловьева значительно улучшилось.А Ванду через неделю, в течение которой я даже ни разу не поговорил с ней, хотя и хотелось «повоспитывать» бывшую студентку, сплавили в организовывающийся новый зенитный полк.Приключение с ней я рассказал Колбенко, Данилову, другим офицерам, пришедшим позже, в виде веселого анекдота. Не думал, что когда-нибудь встречусь с ней. И вот она передо мной. Гора с горой не сходятся...И выходит, не плохо служила, если за полтора года до старшины доросла.Думать плохо о Ванде я не мог.— С какой целью ты явилась к нам?— Выйти за тебя замуж.— А что, с английским адмиралом не вышло? Ванда захохотала:— Представляю, как вологодские сороки рассказывали тебе про адмирала. Помнишь, какие у них глаза были?— Помню.— Даже ты поверил, верно ведь? Дура я — клюнула на те танцы. Веселенькую жизнь я бы вам устроила, твоему перепуганному комбату. Были бы еще и не такие мистификации...— Что-что?— Ты не знаешь, что такое мистификация?— Почему, знаю.— Смотри какой образованный! Потому тебя и выбрала. Могла выйти за генерала. А потом подумала: на черта мне старый кот, когда есть такой перспективный жених, как ты.— Чем же я перспективный?— Ты станешь профессором. Мне карты показали. Я умею ворожить. И карты у меня есть. — Она похлопала по планшетке. — Хочешь, погадаю?— С тобой, Ванда, не соскучишься.— А ты думал, почему я приехала? Веселить вас, засушенных бубликов. Не знаешь разве? Введена должность — дивизионная веселуха. Звание — не ниже старшины.— Так и будешь заниматься мистификацией? Смотри — взбунтуюсь и... скручу ремнем.— Ты можешь взбунтоваться? Нет! Ты добрый. Толстопяточки, те на следующий день окрестили тебя Павлушкой.Я подумал, что Павлушка забыт, привилось Лидино, белорусское, — Павлик. Вспомнил Лиду — взгрустнул, и Ванда заметила:— Нет туч. А на тебя упала тень. Что я сказала неприятное?Встретили капитана Шаховского, козырнули. Он остановился, с интересом осмотрел Ванду:— Откуда такой бравый прапорщик?Я удивился: почему прапорщик? Нет же такого звания. Ванда стукнула каблуками, по-военному представилась: