Дни до репетиции принесли ей много радости, приятного волнения, вернули прежнюю самоуверенность. Репетируя перед зеркалом, она даже однажды мысленно пригрозила: «Я вам покажу, как надо играть!»Но вышло все наоборот: она провалилась на первой же репетиции. Поджидая Якима, она запела «Ой, летели гуси из-под Беларуси», и все — Данила Платонович и исполнители — как-то встрепенулись, на лицах засветились теплые улыбки: хорошо она запела! Потом появился Яким — Павел Воронец, тихий, незаметный Пашка, над которым в классе всегда подсмеивались за то, что он ходит на свидания за восемнадцать километров. Он произнес первые слова, произнес так просто, обыкновенно, что Рая, хотя и выучила свою роль наизусть, растерялась и не могла ему ответить. Суфлер подсказал, она машинально повторила за ним, потом повторила ещё раз, так, как играла дома перед зеркалом. Данила Платонович поднял руки, чтобы остановить репетицию, и объяснил спокойно, как на уроке:— Рая, ты любишь этого человека. Ты крепко любишь Якима. Вспомни: «Такой он миленький, такой пригоженький, такой послушный». Ты с тревогой ждала его… Не декламируй… Говори так, как ты говорила бы с любимым в жизни. Забудь, что ты на сцене.Она смутилась от этих слов, но увидела, что остальные исполнители приняли их как самое обычное режиссерское замечание.Она попробовала выполнить этот совет. Нет, не так, не то. Яким её любит, а она — нет, нет в её словах любви, хотя она и повторяет их довольно патетически.Она увидела, что Павел нервничает, злится, а остальные исполнители стоят опустив глаза, как будто чувствуют себя неловко. Данила Платонович, кажется, не её утешает, а их:— Ничего, ничего. Это самая трудная сцена. Ничто не даётся сразу. Поработаем — и добьемся. Главное — работать…«Неужели я такая бездарная?» — вдруг с ужасом, вызвавшим холодный пот, подумала Раиса.Она почти убедилась в этом, когда послушала, как репетируют её товарки — исполнительницы ролей Агаты, Альжбеты, но гордость все ещё не позволяла ей признать свое поражение.«Нет, им легче, у них более простые роли. Да и играют они сотый раз. Главное — труд, ничто не дается без труда», — повторяла она слова Данилы Платоновича. Но возвращаясь вместе с ним, она не выдержала и у самого дома спросила дрожащим голосом:— Скажите, Данила Платонович, откровенно… не получается у меня, да?Он ответил не сразу, дошел до калитки, остановился.— Нет, ничего. Если упорно поработать… Ведь мы — самодеятельность.В отчаянии Рая решила, что ноги её не будет у Шаблюка. Но на другой день почувствовала, что нет у нее в сердце ни злобы на Данилу Платоновича, ни обиды, не стыдно ей и перед одноклассниками. Теперь ей все равно: пускай говорят что хотят, пускай смеются и острят над её «артистической карьерой». Она сама посмеется над пустыми мечтами — своими и своей матери. Какая она актриса! Глупости все!Но после этого случая ещё сильнее захотелось ей опять подружиться с Катей, со всем классом и узнать, где Алёша. Она не думала, что непременно ему напишет, ей просто хотелось знать, где он, что делает, продолжает ли учиться. Желание это росло изо дня в день и, наконец, толкнуло её на решительный шаг. Однажды утром, когда, как Рае было известно, мужчин дома не бывает, она отправилась к Костянкам и, волнуясь, спросила у Ани:— Скажите, пожалуйста, где Алёша?— А он в Рогачах в МТС работает. Это в нашей области, не очень далеко, — просто ответила Аня; простота эта и откровенность обрадовали девушку. — Походил по Минску три дня, к Даше даже не зашёл и… вернулся. Пишет Сергею, что потянуло его в МТС, где всё знакомо…