Она достала платочек и провела им по лицу. Пряча платок, покачнулась и задела плечом Алешу.— Ты прости меня, Алёша. Я была глупая, ничего не понимала… Не умела разбираться в людях.— А теперь научилась? — Он хотел быть суровым и непримиримым, но сердце его смягчилось от её искреннего признания.— Я не знаю, научилась или нет, но знаю, что я… я… теперь не такая… И я поняла тебя…При всей её смелости — она, ни на что не глядя, отважилась с ним встретиться среди бела дня и проводить его — у нее не хватило решимости сказать больше. Но и этого было довольно. Алёша даже остановился и часто задышал от волнения. Чтоб не выдать себя и скрыть растерянность, он заговорил:— Погляди, какие хлеба! Такие и убирать приятно. Тогда Рая робко попросила:— Алёша, а ты возвращайся в нашу МТС. Он подумал и ответил серьёзно:— Нет, Рая, нельзя так скакать с места на место. Я там заместитель бригадира. Ко мне хорошо относятся. Бригада у нас комсомольская. Хорошие все хлопцы. А во время уборки я буду работать на комбайне, за мной уже и комбайн закреплен. Новый… Все надеются, что я опять, как в прошлом году, буду передовиком… Там долго не знали, что я — тот самый Костянок, о котором писали в газете. А потом как-то проведали. И вот однажды вечером приходят ко мне в общежитие и директор и секретарь по зоне… Знаешь, даже неловко было. Теперь они такие характеристики дали мне на заочное отделение сельскохозяйственного института! Видишь, мне легче, чем вам… Я работаю по специальности… Нам преимущество на заочном…— Счастливый ты, Алёша, — сказала Рая.Возможно, она думала только о том, что ему будет легче, чем ей и товарищам, поступить учиться. Но Алёша понял это иначе — что он теперь и в самом деле может считать себя счастливым, хотя никогда раньше не задумывался над тем, что такое счастье, к которому так неустанно стремятся люди. Так же как неустанно струят свои чистые воды вечно живые криницы.