— Уже вошло в силу.— Все одно не помешает.— Для сенокоса вред. Мы вчера только переворошили, а он как пришпарит!— Павел Иванович, просо на Тополе не прополото. А просо доброе…— Все растет как на дрожжах, а людей не хватает, Роман Карпович. Вот прошу этого упрямого человека: перебрось сенокосилки из «Партизана», там людей больше.— Не будь индивидуалистом, у тебя и так половина техники МТС.Мимо прошла Наталья Петровна. Она и здесь врач — надо последить, не стало бы кому дурно.Она послушала разговоры мужчин и укоризненно бросила:— Больше нет у вас времени поговорить о делах.Они смущённо замолкли.На минуту остановились перед хатой учителя: потребовали женщины, чтоб покойник простился с родным домом, с садом, с пчелами.В эту минуту появился Алёша Костянок. Его сразу увидели все. Он вышел со двора напротив, должно быть шел огородами, чтоб сократить путь, быстро подошел к гробу, растерянно остановился. Потом сорвал с головы свою пропыленную кепку и энергичным жестом вытер ею глаза. Тогда снова заплакали девочки-школьницы. И впервые сегодня заплакала Рая, но от этих слез ей сразу стало легче, будто залили они тот нездоровый огонь, что разгорался в её душе; погас лихорадочный блеск в глазах, и они стали такими же, как у всех, — красными, заплаканными.Алёша сунул кепку в карман и молча попросил брата уступить ему место нести гроб.

  Через несколько дней Алёша уезжал в свою МТС. Накануне его отъезда Аня родила сына. Он зашел в комнату, где она лежала, без смущения, по-взрослому простой и сдержанный, бодро кивнул ей:— Ну, поправляйся, сестра!Осторожно коснулся пальцем красненькой щечки малыша, засмеялся.— Будь здоров, тезка!На дворе его поджидали друзья — Левон и Володя. Мать уже вручила им — одному небольшой чемоданчик, другому довольно объемистый вещевой мешок, все для Алеши, хотя сын два дня убеждал её, что ничего ему не надо, все у него есть там, в Рогачах. Но мать остается матерью, должна же она позаботиться, чтоб дитя её, уйдя в люди, не испытывало ни в чем нужды.Алёша поцеловал растроганную мать.— Гляди, сынок, будь осторожен в дороге. Еда в чемодане. — Да я к вечеру дома буду, мама.— «Дома». — Мать заплакала.Ребята собрались проводить товарища до большака, где он должен был сесть на автобус, курсирующий между районным и областным центрами.Когда миновали огороды и вышли на тропку, что вела вдоль ручья в поле, к березовой роще, Алёша остановился, посмотрел на школу. Постояли молча.— Ну вот и вылетели мы из этого гнезда, — сказал Левон без грусти.— Вылететь-то вылетели, а где сядем… — Володя вздохнул. — Хотя вам что, у вас всё ясно. А вот у меня… Провалю я, хлопцы, в институт… Что тогда буду делать?Алёша удивленно и даже презрительно посмотрел на товарища.— Как это что делать? Работать будешь. Приезжай ко мне.— А что ты думаешь! Приеду!Уже не раз заводили они этот разговор, и начинал его всегда Володя. Алёша все больше рассказывал про свою МТС. Он и сейчас не удержался:— Я, хлопцы, раньше думал, что красивее наших Криниц ничего на свете нет. Ого! Знали бы вы, сколько красивых мест на земле! Деревня, где наша бригада работает, на самом берегу Днепра. А за рекою лес!.. — Он оживленно размахивал руками.— И не тянет тебя домой? — спросил Левон. Алёша помолчал, потом откровенно признался:— Тянет, хлопцы.