— Здесь шеф?Секретарша всегда встречала приветливо, любила перекинуться словцом, пошутить. А тут как будто испугалась.— У Валентина Адамовича люди. Но — пожалуйста, пожалуйста, — и сама отворила красиво отполированную дубовую дверь, объявила, как на дипломатическом приеме: — Иван Васильевич Антонюк!— Заходи. Что ты там зацепился за Галину? — прогудел в глубине огромного кабинета голос Будыки.Валентин Адамович не встал из-за своего овального модерного стола с особыми полочками по бокам, не поднялся навстречу гостю. Он даже не бросил работы — чтения бумаг. Не из пренебрежения. Наоборот, подчеркивая этим, что зашел очень близкий, свой человек. С одной стороны лежал грудью на столе, коленями на кресле, Клепнев, выставив прямо против двери свой широченный бабий зад, засаленные штаны на котором натянулись так, что, казалось, вот-вот лопнут. Он тоже не обернулся. Его поза возмутила Ивана Васильевича.«Толстая свинья».У другого конца стола скромно сидел главбух, высокий, хорошо одетый, красивый старик. Бывает же красивая старость! За спиной у Будыки стоял его заместитель по материально-техническому снабжению и тыкал пальцем в бумаги.— Да разберусь без тебя. Гудишь, как шмель над ухом. Здорово, Иван, — Валентин Адамович бегло взглянул, протянул руку. — Посиди, пока я расправлюсь с этими кукурузниками… злодеями… мучителями моими. — Слова эти он произносил округло и вкусно, с шутливым добродушием.Бухгалтер и снабженец довольно ухмылялись: вот, мол, какой у нас директор, душа человек. Клепнев хохотнул так, что, казалось, забулькало где-то в его бездонной утробе. Он наконец сполз со стола, жестом сопляка-мальчишки подтянул штаны и после этого энергично выбросил руку навстречу Антонюку.— Здоровеньки булы, персианальный.Будыка недобро блеснул глазами на своего верного слугу. Не отрываясь от бумаг, спросил у гостя:— Куда ты удрал так внезапно? — И продекламировал — «Иван бежал быстрее лани».— «Быстрей, чем заяц от орла», — продолжил Клепнев опять наваливаясь на стол и суя нос в директорские бумаги.— Дорогой Эдуард Язепович, дирекция и партком были бы вам глубоко признательны, если бы вы поприсутствовали на лабораторном испытании БВ-65.Хотя сказал это Валентин Адамович все тем же шутливо-дурашливым тоном, но Клепнев понял, что его вежливо просят выметаться из кабинета, да только не сразу до него дошло — за что? Почему вдруг так изменился директор? Клепнев не сполз, как раньше, а соскочил со стола, подтянул штаны, которые никак не хотели держаться на его круглом животе, покраснел.— Сейчас ехать?— Ласкач звонил полчаса назад, Я обещал сам приехать, но видишь: дела, люди… Одна нога здесь, другая там. Скажи — пускай начинают. Передай Ласкачу, чтоб потом показал мне режимный график.Эдик, шутовски отсалютовав всем сразу, покатился к двери.— У тебя надолго, дед? — спросил Будыка у бухгалтера, подписывая бумаги снабженца.— Пять минут.— Знаю я твои пять минут! Вон какую папку приволок! До тебя партгосконтроль уже добрался? Нет? Странно, что они не начали с поисков финансовых махинаций, наших с тобой. Ведь ты, дед, известный растратчик. А я аферист-рецидивист. Белянков — наш агент. Пожондная (почтенная) компания. Бухгалтер укоризненно, с мягкой улыбкой на красивом лице покачал головой, глядя при этом на Антонюка: полюбуйтесь, мол, что за шутник наш директор, иногда пересаливает, но чего не простишь остроумному человеку!