— Позвони ты этому будущему великому конструктору, попроси приехать.Она не поняла, удивилась и обрадовалась.— Валентину Адамовичу? Иван Васильевич улыбнулся.— По-твоему, он еще будущий? Боюсь, что бывший. Я о зяте твоем говорю.— Он такой же и твой, — обиделась Ольга. — Чтоб сейчас приехал? Поздно уже.— Пусть хоть па сына посмотрит! Поздно! По неделе не видит сына!Ольга почувствовала, что Иван опять «заводится» — так она это называла, — и опять начала «спускать на тормозах» (его определение).— Я позвоню. Но прошу тебя: говори с ним спокойно. Обещаешь?— Разве я когда-нибудь кричал?— Нет. Но ты иногда говоришь так язвительно, что это обижает.— Ах, как ты боишься зятя обидеть. А как он со мной разговаривает в последнее время, ты не слышишь?!— Нет, слышу. И говорила ему.— Представляю, как ты говорила. Уверен, что ты больше извинялась.Сверхделикатность жены в иных случаях трогала, а в иных злила. Он слышал через дверь, как она говорила по телефону, сперва с дочерью, потом с зятем, долго уговаривала ее и его приехать. Отрываться от телевизора, ехать по морозу в метель им не хотелось. Зять, видимо, выпытывал, зачем он так срочно понадобился. Ольга Устиновна отвечала приглушенным голосом. Иван Васильевич понимал ее положение. Нельзя сказать правду, потому что тогда Геннадий может не приехать, и врать Ольга — не умела, так что приходилось говорить какую-то полуправду, малоубедительную для упрямого и самоуверенного инженера. В сущности, старая женщина вынуждена была унижаться перед детьми.Антонюк долго сдерживался, шелестел газетой, чтобы не слышать переговоров жены, но в конце концов не стерпел. Сейчас он скажет этому сопляку несколько слов, после которых тот долго не уснет. Наглец! Но Ольга угадывала настроение мужа по шагам, по тому, как он отворяет дверь. Она догадалась о его намерении, как только он вышел в коридор. Сказала громко, сердито, решительно:— Можешь не приезжать! — и повесила трубку.Зять доехал из поселка тракторного завода в центр за несколько минут. Антонюк не ждал его так быстро. Позвонил воинственно, агрессивно. Иван Васильевич вскочил с дивана, приблизился к двери, чтоб послушать: будет ли Ольга извиняться перед зятем, инструктировать его? Неужто пойдут на кухню шептаться? Он не простил бы жене такого позорного поведения. Нет, у Ольги необыкновенно тонкое чутье и такт.Зять. Какая муха его укусила?Теща. При чем тут муха? Иван Васильевич хочет с тобой поговорить. О твоем же деле. Стыдно, Геннадий. Прост старший товарищ.Зять. Мне в восемь на работу.Теща Тебе полезно прогуляться перед сном. Пузо отрастил выше носа.Зять (ошеломленно). И вы против меня?Теща. Да. Все против тебя. Заели несчастного. Амбиции у тебя много и мания величия. Опасные симптомы. Гляди, нажить эту болезнь легко, лечить трудно.Зять. Не заболею, не бойтесь. С вашей помощью….Теща. Иван Васильевич ждет.Молодчина Ольга! Действует, как говорят, синхронно. Антонюк сел за стол, углубился в прочитанные уже газеты: разговор серьезный, и вести его надо в соответственном положении, не на диване. Жаль, что остался в пижаме, не подумал, надо было одеться по всей форме. Геннадий постучал, что делал чрезвычайно редко.— Пожалуйста.Увидел тестя за столом — якобы удивился:— А я думал, вы спите давно. Пенсионеры рано ложатся. Вместе с курами. — Хохотнул, довольный своей шуткой.Лезет парень на рожон. Провоцирует. Но мало у тебя опыта, не так это делается, брат. Иван Васильевич приподнялся, протянул руку: