Иван и Корней смотрели телевизор, утреннее повторение вчерашнего фильма «Любовь земная».Иван любил такие фильмы — в них все правдиво. Как в жизни. Не видел первой серии, однако смотрел с интересом. Корней, читавший книгу, объяснял, что к чему, с чего все началось. Корней умел рассказывать коротко, самую суть, и это сразу освещало картину жизни людей.А люди такие же, как он, Иван, потому, может, и доходит все легко, волнует, такую жизнь можно додумать за писателя, за артистов. Радовался за сына — прочитывает все новые книги, хотя любит технику, и умеет неназойливо, по-взрослому сдержанно, тактично просветить родителей. Такая обходительность, почтительность дорого стоит. Валька, заноза, та может бросить им и такое: «Вот деревня!» Будто сама не из деревни. Корней такого себе никогда не позволяет, хотя, когда нужно, отстаивает свои убеждения, принципы с не меньшей настойчивостью. «Норовистый конь»,—говорит о нем мать. Нет, у него не глупое упрямство — мужская твердость.Иван оторвался от экрана, посмотрел на сына, чтобы ют объяснил образ Анисимова. И вдруг впервые так, с такой силой, отчетливостью, подумал, нет, не подумал — ощутил всем своим существом, разумом и каждой частицей тела, какое это не сравнимое ни с чем счастье — сидеть в хорошем доме, перед таким чудом, как телевизор, рядом с сыном, с взрослым уже сыном, и вот так коротко, со взаимным пониманием переговариваться с ним. От чувства этого даже перехватило дыхание. Но тут же за счастьем, за радостью, как лавина с гор, обрушилось тяжелыми ледяными, смертельно страшными глыбами то — его прошлое, его детство. И снова, точно призрак, встал перед ним Шишка.Чтобы стряхнуть с себя обвал воспоминаний, Иван позвал жену — крикнул ей, хлопотавшей в кухне:— Тася! Ведь договорились — выходной есть выходной. Иди, будем смотреть фильм.Таисия Михайловна выглянула из двери:— Нужно же детям обед приготовить.— Мама! — с укором сказал Корней. — Что, у нас самих руки отвалятся?Да, по его, Корнея, разумению, можно обойтись без обеда, с него достаточно куска хлеба и стакана молока. Но Валька и себя и всех их приучает жить «культурно», гребует обеда полноценного, не менее чем из четырех блюд. Чтобы стол был застлан чистой скатертью и перед каждым стоял полный прибор: тарелки, вилки, ножи. Она уже укоряла мать, что та в собственном доме часто «перекусывает», как на вокзале. А с Корнеем, с его «мужиковатостью» Валя ведет настоящую войну, поставила себе целью «обтесать брата». Валя, конечно, упрекнет: сами пошли в гости, а им не приготовили ординарного блюда.Ивану очень захотелось, чтобы жена села рядом. За пять дней, как разнесся слух о возвращении Шишки, он убедился, что только дома, около Таси, прошлое отступает и он живет своей обычной жизнью, обычной заботой, чтобы всем было хорошо,—ему, детям, совхозу, всем людям, для которых он старался лучше собрать урожай, а завтра повезет в Минск помидоры и огурцы. Но стоит ему остаться одному в кабине автомашины или на поле, прошлое снова наступает, овладевает им. Пять дней он борется с желанием пойти и посмотреть на пришельца из небытия. Но каждый раз сдерживает себя. Возможно, боится, что от встречи той станет еще тяжелее, возможно, надеется, что Шишка только наведался и снова исчезнет, о нем забудут, он, Иван, тоже забудет, и вся жизнь пойдет по-прежнему.Тасе о своих переживаниях сказал глухо и был немного разочарован, что она не поняла его, как обычно, с полуслова. Но потом рассудил, что, может, и не нужно ей тоже так близко к сердцу принимать этот приезд и мучиться вместе с ним. Зачем?