— Валидол дать? В аптечке есть. Шишка покачал головой.— Тогда хватит притворяться! Поехали. Без реле вернусь — Качанок съест. Как это вы снюхались? Деда его на тебя нет. Он бы тебе в мо.рду плюнул. Точно бы плюнул ! Жаль — не дожил.Шишка молчал.Иван тронул машину, выехал на асфальт, ехал медленно, километров пятьдесят держал, не больше. И тоже молчал. Чувствовал какукь-то опустошенность, тупик: а дальше что! Что еще он мюжет сделать этому убийце? Выходит, ничего. Отвезет в город. Привезет обратно. Нет, рядом он больше сидеть не будет. Ну и что? Очень ты ему насолишь? Вернется автобусом.Через несколько минут сказал, пояснил — пусть знает: — Мать убежище от вас;фашистских выродков, выкопала для нас, детей. Толь.ко Анечка не полезла в него, побоялась. Через ту нору я выбрался. Шишка прошептал, словно не слышал Ивана, — разговаривал с богом:— Господи, не в ярости твоей обличай меня и не в гневе твоем карай меня, — и положил на себя крест.— Ловко ты договариваешься с богом! Не в гневе... Нет, я судить буду в гневе! Я! А не бог твой добренький!— Услышит господь голос плача моего.— Плакать ты научился. А ты правду скажи богу И людям!Иван подумал, что слишком много чести говорить с полицаем, вспоминать то, что у самого отзывается такой болью. Замолчал.Казалось, что успокоился, или почти успокоился, во всяком случае вел машину с прежней профессиональной уверенностью, не пугаясь встречного транспорта, не замечая его. В конце концов то, о чем думал целый месяц, произошло: столкнулся с Шишкой лицом к лицу, сказал ему в глаза, что он живой свидетель его преступления. Он мысленно прокручивал, может, сотню самых разных вариантов такой встречи. В большинстве случаез доводил до того, что кончалась их «очная ставка» местью полицаю — от морального осуждения того перед всем миром, перед всеми добранцами, до физического уничтожения гада. Когда думал о встрече с ним один на один в лесу, в поле, терял на какой-то миг рассудительность, доходил до самого страшного. И сам пугался. Потому и боялся такой встречи, избегал. Надеялся на время. Оно — самый мудрый советчик.И вот неожиданно встреча произошла. Он, пожалуй, может быть доволен собой, своей выдержкой — не унизил себя никакой уголовщиной. Но тут же начались новые душевные муки — от чувства безысходности, тупика, куда загнал сам себя. Появилось гадкое и гнетущее ощущение, что при всем гневном накале, разговаривая с ним, как бы примирился с существованием Шишки. Едет с ним дальше. Вместе пойдут на базу. Увидят человека, которого Шишка спас от смерти. Шишка спас!. Что ж выходит? На этом все кончается? Конечно, можно осуждать его заочно, можно настроить людей, чтобы все село, за исключением разве что родственников Шишки, бойкотировало полицая. Но это уже не то. Какое тому дело до села? Плюнет и уедет. Что его держит? Да, только что состоявшийся разговор в тесной кабине — не та месть, о которой он думал. Все не то. Недовольный собой, Иван снова стал нервничать, снова в голову полезли мрачные мысли. Естественно, в таком состоянии V него не могло быть должного внимания к обстановке на шоссе.Когда подъезжали к городу, впереди очутилась «Победа», машина — чуть ли не его ровесница, но хорошо ухоженная, недавно покрашенная, с виду совсем новая; так берегут свои машины две категории частников: бережливые от скупости, сдувающие с машины пылинки и выезжающие только по праздникам, для престижа, или те, кому посчастливилось когда-то приобрести машину и они любят ее, как хорошую жену, знают, что счастье бывает лишь однажды, по доходам своим им новую машину не купить до конца жизни.