«Повесили? А кого повесили?»Я вскипел. Подумай, идет такая война, каждую минуту гибнут люди, а тут живут себе спокойненько за высоким забором, в прекрасном саду, кормят кроликов… Жрут крольчатину… и не знают, что делается вокруг.«Кого? Людей, которые не согнули спину. Слышите? Облава. Спрячьте меня!» Разъяренный, я не просил — приказывал.И она поняла. Схватила меня за руку и быстро побежала к дому. В коридоре остановилась.«Куда же вас спрятать? Под кухней есть погреб. Хотите туда?»Я почувствовал ее искренность и волнение и целиком доверился ей. Но на пороге кухни она передумала.«Нет, в погреб плохо. На втором этаже комнаты немецкого врача, господина Грота, он квартирует у нас. Я закрою вас там. Хорошо?»Она сбегала куда-то, вернулась с ключами. Мы поднялись в мансарду, в хорошо обставленные комнаты.«Ключа у меня нет. Пускай ищут Грота. В той комнате за шкафом дверь на чердак. А там у нас черт ногу сломит».Я поблагодарил. Она заперла дверь на ключ. Но через минуту вернулась и прошептала в замочную скважину:«Слушайте, вы, как вас? Если они все-таки ворвутся сюда, вы будете стрелять?»«Буду!» — ответил я.«У Грота в шкафу стоит автомат».Знаешь, я стал ее уважать. Конечно, поступки ее могли быть продиктованы не сознательным убеждением, а жаждой романтики, свойственной этому возрасту. Но одно было бесспорно — человек наш, честный. Интуиция не подвела.На Пушкинской они показались в тот самый момент, когда я остался один в квартире немецкого офицера. Я увидел их из окна, гестаповцев с собаками и полицаев. Однако, по-видимому, я преувеличивал способности овчарок. Не такие уж они умные, не такой уж у них тонкий нюх, как об этом рассказывают. Все три почему-то бросились в какой-то двор. Конечно, следом за ними ринулась вся фашистская свора. Начался обыск. Поиски заняли минут десять. Потом на улице появилась та модно одетая женщина, которую я встретил. Я узнал ее даже на таком расстоянии. Она показывала гестаповцам в нашу сторону. У меня ёкнуло сердце. Неужели она видела, как я перескочил через забор?Гестаповцы кинулись сюда. Я открыл шкаф. Действительно, там стоял автомат.Но вот собаки залаяли, завизжали возле того места, где я перемахнул через забор. Значит, напали на след. Я вынул автомат, приготовил пистолет.И вдруг в саду начался дикий содом: вой, лай, писк, крики. Я ужаснулся. Неужто псы бросились на мою спасительницу. Она ведь прикасалась ко мне, брала за руку. Забыв об осторожности, я приблизился к окну. И увидел: овчарки рвут кроликов.Ты знаешь, что сделала эта девочка? Не каждый опытный подпольщик додумался бы. Она выпустила кроликов. Более того, убила одного и бросила на дорожке у того места, где я перелез через забор. Разъяренные голодные coбаки, учуяв запах крови, ошалели. Гестаповца не могли их удержать. Две овчарки перескочили через забор и, увидев кроликов, погнались за ними.А в калитку ломились немцы.Хозяйка испуганно кричала с крыльца:«Я боюсь ваших собак! Я боюсь ваших собак!»Очевидно, кто-то из фашистов перелез, через забор и открыл калитку.Тогда она закричала возмущенно: «Господа! Господа! Что вы делаете? Это кролики господина Грота! Хирурга госпиталя господина Грота. Его кролики! Боже мой! Что скажет господин Грот!»Собак наконец угомонили. Теперь они только рычали, доедая крольчатину.Ее вежливо спросили:«Скажите, фройляйн, сюда никто не заходил?»