Но только в колхозе и пожили несколько лет по-человечески, ведь были они с матерью большими труженицами, мать, хотя шел ей шестой десяток, звеньевой по льну стала, а Федора на ферме коров доила. В клуб начали ходить, кино смотреть, бога не опасаясь. Но недолгой была такая жизнь. Смела ее война. И война забрала всех ее близких: мать, брата, невестку, детей их. Один Иванка остался, да и того, когда наши вернулись, партизанский командир в детский дом сдал за сорок верст от Добранки. После утраты близких Федорина набожность еще возросла. Она молилась за тех, кто положил свои головоньки. Молилась за живых. Племянника-сироту чуть ли не каждую неделю навещала.Все это рассказал Иван молодой жене своей, когда той очень уж тесно стало рядом с молчаливой, будто и покорной, но сурово несогласной с жизнью невестки, с ее характером, стремлениями Федорой. Рассказал, осуждая себя. И это тронуло Тасю.Хотя и пережил он большое горе, ужасы войны, но в детском сердце, наверное, раны заживают скорее. Мальчишка есть мальчишка. Со славой партизана он быстро стал заводилой среди ровесников-детдомовцев. Неплохо одетый, хорошо накормленный, он в свои десять-одиннадцать лет начал стыдиться перед друзьями посещений хромой тетки. Очень уж была она бедно одетой — как нищенка. Доставала из своих лохмотьев не очень чистый платочек, в котором был завернут то пирожок, то яйцо, то кусочек сахара. Плача, смотрела, как ест сиротинка, хотя ел он нехотя, из вежливости, нетерпеливо оглядываясь. Крестила его на прощанье. Это подсмотрели детдомовцы и посмеялись над ним. Какое-то время ему не хотелось, чтобы тетка приходила.Но вот пришла она как-то поздно осенью. Холодно было, сек дождь со снегом. Промокла женщина. И это растрогало парнишку. Он попросил у воспитательницы разрешения затопить в пионерской комнате грубку. Тетка смогла обсушиться. Согрелась Федора, обед детдомовский ей из столовки принесли. Она порадовалась, что хорошо кормят детей, растрогалась. И пожаловалась — не ему, племяннику, — воспитательнице, но он услышал,— на жестокость людскую: не подвезли ее шоферы, не взяли в кузов, нечем ей было заплатить. И тут все перевернулось в Ивановой душе. Она же с больной ногой сосюк верст пешком шла, только бы увидеть его! И назад, скорее всего, пешком пойдет в такую непогодь. Ничего и никого уже больше не стесняясь, бросился Иван, рассказал все и попросил у того пять рублей на дорогу тетке. Потом Федора рассказывала соседкам, что не было у нее после войны радостнее дня, тот день, когда племянник, по-мужски нокая, обсуждая с другом и с ней непогоду и плохую дорогу- подвозил ее на станцию и покупал билет на поезд.С того дня не только Федора наведывалась к племяннику, но и Иван, повзрослев, приезжал к тетке. Помогал ей летом в колхозе трудодни зарабатывать, сено козе косить. После семи классов — Иван окончил их на шестнадцатом году, как и все дети войны, он был учеником-переростком,—детдом намеревался устроить его в морской техникум, подросток почему-то мечтал о море, хотя никогда не видел его. Но Иван неожиданно для директора и воспитателей отказался от своей мечты и пошел... на курсы трактористов. Окончил курсы — поехал в свою МТС, в свой колхоз, поселился у тетки. Рассуждал просто: трактористы зарабатывали тогда как никто в деревне. А ему очень хотелось помочь несчастной женщине, за всю свою жизнь не видевшей никакой радости — одно горе : сиротство и увечье в детстве, одиночество в старости.