Открыв дверцу со своей, шоферской, стороны, сказал жестко:— Поедешь с Бойко.Володя чувствовал одну вину — проспал, потому попытался защищаться:— Дядька Иван, так шел же дождь.— Поедешь с Бойко, — повторил Иван так, что парень, державшийся со взрослыми комбайнерами на равных, без возражений вывалился из кабины.А потом Ивану стало не по себе от этой своей суровости: ни за что обидел ученика, непедагогично это. Корил себя и решил следить за своим отношением к людям, пока на душе плохо, а то так недолго рассориться со многими. А остаться теперь одному...Однако, как назло, в тот день многое не ладилось. Василь Бойко «сел» на мостике через канал. Пока Иван вернулся с тока, Василеву машину вытянули, но, чтобы облегчить ее, не придумали ничего лучшего, как разгрузить кузов, — высыпали зерно на дорогу. Правда, подстелили брезент, но все равно какая-то часть ячменя попала в песок и даже осыпалась в канал, в воду. Может, мешок, два потеряли, не больше, но Иван возмутился, ругнул н ротозея Бойко, и всех, кто ему помогал, а слова, еще покрепче адресовал людям, в обязанности которых входило отремонтировать мостик. Комбайнеры виновато промолчали. Но от их молчания ему стало еще тяжелее. Показалось вдруг, что товарищи его по работе, как никогда, покорные, подозрительно покорные, и слишком уж добрые, тихие, такими люди делаются, когда человека настигает беда. А у него ведь нет никакой беды. Все самое ужасное, что может выпасть на долю человека, у него уже было. Больше не может — не должно быть! — в его жизни страшного!Иван с тока позвонил самому Астаповичу, чтобы прислал плотников отремонтировать мостик.В Козиное примчался на своем многострадальном мотоцикле Кузя.Иван заметил его издалека и «завел» себя на крутой разговор: не агроном требуется, а плотник, а главному нужно не летать с космической скоростью, а смотреть, где что не так, да мозгами шевелить. Но Кузя опередил его, доказав, что имеет острый глаз: накинулся на Бойко — в лесу на корнях дорога усеяна ячменем.— Ворон надумали кормить? Да Астапович с вас ползарплаты срежет за такие потери. Из «Искры» делегацию ждем. Подумайте, что они скажут, увидев, как «засеяна» дорога. Иван Корнеевич, что же вы?— Моя вина, я растряс, — сказал Иван, удивив и Бойко и Кузю.— Твоя? —У главного и мысли не появлялось, что такой рачительный хозяин и классный шофер, как Батрак, способен на подобное расточительство. А Иван вспомнил слова Корнея: «Руки не туда смотрят». И нога... нога тоже утратила автоматизм, выработанный за два десятилетия вождения машины. Сегодня он ловил себя на резком, нервном торможении, а кузова машины и прицепа насыпал с верхом.В очередной рейс решил послать сына, а самому остаться на комбайне. Но подумал, что придется работать с помощником, и заколебался. Боялся своего нехорошего чувства к парню, не прорвалось бы оно. Так нельзя. При чем тут Володя? Даже мать его, племянница Шишки, и та, видимо, смутно помнит дядьку, отец, родившийся в соседней деревне, наверное, совсем не помнит, разве только по рассказам, да вряд ли кто сказал о полицае доброе слово. Нет, так нельзя. Начни выявлять всех Шишкиных свояков — будешь видеть вокруг себя только врагов и жить с ненавистью, с вечной подозрительностью. А так жить нельзя, он, Иван, никогда так не жил.В конце концов, Шишка — небольшая шишка. Были главные палачи, в черных мундирах, с чужой речью. Тогда их ввалилось, может, десять человек...