— Демагог несчастный! Что ты понимаешь, дурень! Критиковать можно. Но отцу... отцу зачем критиковать Сашу? Отца просто подговорили завистники. А он доверчивый, как ребенок. Не разобрался... Чем ему Забавский? Что он выдвигал против него? В чем обвинял?— Я на собрании не был. Не слышал. Но после собрания он пришел сюда.— Кто?— Кто! Саша Забавский.— Для тебя он — Александр Петрович.— А я вперед закидываю. Может, он моим свояком станет? Разве нет?Валя удивилась: никогда брат раньше не был таким игривым, остроумным и... независимым. Никогда не? умел так поддразнивать. Она догадывалась, что Корней дразнит. Однако понимала, что не бывает дыма без огня, что-то же случилось, раз Саша просил ее срочно приехать. Придумать все Корней не мог, не хватило бы у него фантазии, значит, что-то действительно случилось.— И что?— Что — что?— Пришел Забавский...— В двенадцатом часу ночи. Мы уже спать ложились. Кулаком в грудь бил. Каялся. Прощения у отца просил Я, говорит, Иван Корнеевич, во всем виноват. Просите...— В чем виноват?— Во всем. Работу завалил. С Шишкой целовался..!— С кем? — побледнела Валя.— С Шишкой. С полицаем.Валя сняла рушник и снова ступила к брату, сказала гневно:— Трепись, да знай меру! За такое оскорбление... Ты знаешь, что тебе будет... Знаешь!.. Я тебе глаз выцарапаю.Корней сообразил, что перехватил через край, перебрал, как в картежной игре, и что дальше так шути с Валей нельзя, сестра доведена до белого каления. На чал спускать на тормозах.— Ну, «целовался», конечно, в переносном смысле.Они с Качанком дом хотели купить Шишке. — Прости, Валя. Я правда лишнего нагородил. Все было не так. Он приходил, но говорили они хорошо. Мирно. Мама его ужином накормила.— Пошел вон! — крикнула из-за двери Валя. Корней смущенно потоптался, взъерошил волосыперед зеркалом, постучал себе пальцем по лбу и пошел собирать обед: сестра с дороги, возможно, хорошим обедом удастся ее задобрить и загладить свою вину Прибежала, запыхавшись, мать.— Валя приехала?— Приехала.— Где она?— В спальне. Плачет.— Плачет? — у матери испуганно расширились глаза. Чтобы успокоить ее, Корней по-рыцарски признал свою вину:— Я обидел ее.— Ты? — не поверила мать. — Корнейка?— Ничего я не плачу! — отозвалась из-за двери Валя.— Врет все! Болтун несчастный!Корней по-мужски не обратил внимания на ее слова, только сконфуженно и немного снисходительно улыбнулся матери.Валя вышла из спальни не сразу, нос у нее был пафасный, хотя глаза сухие.Не поздоровавшись, упрекнула мать:- Вырастили сыночка! Выпоили соской! Он вам еще покажет, теленок этот!Но и на это Корней великодушно смолчал. А Таисиц Михайловне стало горько, что дочь не бросилась к ней не поцеловала, как делала всегда, приезжая домой. Она сама обняла Валю и сказала обоим так, словно они обидели ее:— Ну как вам не стыдно! Месяц не виделись — и пороге поссорились. Из-за чето? Что у тебя там?— У меня? — Валя на миг задумалась, как бы всп миная, что у нее могло случиться.—Ничего. А у вас что?— И у нас ничего. Разве что отцова авария. Стукнул одному машину...— Отец? — как бы не поверила и встревожилась Вал— Три сотни пришлось выложить.— Ну, деньги — ерунда, — ответила Валя.— Конечно, ерунда, — согласилась Таисия Мих ловна, но, вздохнув, добавила: — Когда они есть. О дала?— Нет.— Я соберу.— Мам!— Что?— Пусть этот шпион,— кивнула Валя на брага. — пойдет куда-нибудь. Нам нужно поговорить.