Короче говоря, не сразу он, Забавский, сообразил, что Астапович — не руки и тем более не ноги живого организма, он — его мозг. Он не работает — во всеобщем до безразмерное™ понимании этого слова, он руководит, мудро, спокойно, рассудительно, с любовью к делу и, что особенно тронуло молодого гуманиста, с любовью к людям.Астапович не летает от темна до темна по совхозу, как писал он в своем очерке, не дает практических указаний на каждом поле, на току, на машинном дворе; есть люди, отвечающие за свои участки, и они в своей области, как правило, более образованные специалисты, чем директор. Астапович дает идеи и точно определяет, какую из его идей кто должен выполнять, себе оставляет только те, которые нужно «пробивать» в высоких инстанциях его авторитетом, его званиями.Нет, равнодушным Астапович никогда не был и не будет! Усталость? Усталость, конечно, чувствуется. Возраст — шестьдесят три. Но и к старости Астапович подходит мудро: именно из-за возраста он освобождает себя от лишней работы, от лишних эмоций и больше взваливает на плечи молодых. Он однажды так и сказал на парткоме: «На меня, пожалуйста, не валите. Кому нужно, чтобы я быстрее отдал концы?»Возможно, не все было неправдой в том, шестилетней давности, очерке. Само собой разумеется, что тогда, а тем более пятнадцать — двадцать лет назад, Астапович был другим, об этом рассказывают; тогда сама жизнь принуждала крутиться на «повышенных скоростях»: совхоз был не таким, всё тянули практики. Тогда действительно директор должен был нести главную тяжесть.Нравилась Алесю еще одна особенность Астаповича. Будучи журналистом, он наблюдал некоторых руководителей пенсионного возраста в разных сферах и открыл у них одну примитивную черту, которую можно было бы назвать «возрастной солидарностью». Если у таких людей было право самим подбирать себе помощников, они окружали себя людьми своего возраста, ревниво и подозрительно относясь к молодым, как к конкурентам, которые, мол, только и подстерегают момент, чтобы спихнуть старика и занять его место.Астапович сам искал молодых, да не кое-каких — самых талантливых, энергичных, и перетягивал их к себе не боясь оказаться спихнутым. Секретарь райкома в беседе с ним, Забавским, между прочим сказал: «Проследи, чтобы дед не переманивал людей из соседних хозяйств. Жалуются на него».Самолюбию Алеся льстило (что поделаешь, все мы грешные): значит, и его Астапович посчитал человеком способным, нужным, раз порекомендовал на такую ответственную должность.Автор будущей книги опасался, как бы от разочарования в своем герое не перейти к чрезмерному восхищению им, к идеализации, а то получится бог, а не человек, и потому в последнее время больше записывал его слабости, чудачества. А их немало. Если не считать психологических, проявляющихся в быту, то слабость как руководителя у Астаповича была одна, совсем новая, рожденная, наверное, НТР,—чрезмерное увлечение техническими новинками: все, что есть у других, должно быть и в «Добранском»! Своеобразное проявление самолюбия ! А иногда Алесю казалось, что это у старика — из боязни от чего-то отстать, чего-то не успеть сделать и при жизни не увидеть. Но такая погоня порой отрывает человека от реальности.Прочитал Астапович, что в совхозе «Гигант» введена АСУ, и тут же загорелся ввести ее у себя.Алесь даже к АСУ на некоторых заводах относился скептически. Не к самой автоматической системе управления, а к неподготовленности эффективно ее использовать. Случалось ему видеть, слышать от специалистов, от своих коллег, Пишущих об НТР и проблемах промышленности: затраты на введение АСУ миллионные, а эффект — копеечный. Он записал в дневнике: «Возможно, я консерватор, неуч, попал не на свое место, но, понаблюдав работу в совхозе, никак не могу понять того «большого эффекта» от АСУ, о котором говорит Астапович». Пытался говорить с Астаповичем на эту тему, но старик пропускал все доказательства мимо ушей или шутливо отмахивался, что даже обижало. Правда, в последнее время Алесю стало казаться, что Астапович схитрил перед министерством, перед другими инстанциями: эксперимент, которого он так добивался, помог ему выбить средства и материалы для налаживания совершенной внутрисовхозной связи, что, конечно, очень нужно. А к полной АСУ начинает остывать, как-то высказался, что ЭВМ дорого стоит. Наилучший барометр такой перемены — Яков Качанок. Если он перестает быть снабженцем и возвращается к своим профсоюзным обязанностям, значит, можно считать, что идея, которой Астапович зажег Качанка, а он загорается быстрее всех, исчерпана, высохла, как речка после неумной мелиорации, или осуществление ее завершено и нужно сделать паузу до появления новой идеи.