Замерзли ноги, вся она закоченела, оделась не очень тепло, надеялась, что найдет Корнея у соседей. Но пойти домой, не дождавшись сына, не могла. Услышав в лесу веселые голоса парней, узнав Корнеев голос, обрадовалась. Но все равно не пошла впереди них в село. На шоссе, в полосе света, дождалась ребят.Корней удивился:— Мама? Она солгала:— Дитя у Варивончика заболело.Всех этих ребят она принимала при рождении и лечила маленькими. Для них такое объяснение было правдоподобным, обычным. И через минуту они забыли о ней, занятые спором о способе стыковки космического корабля и станции, несколько дней назад произошла такая стыковка, на орбите работала научная станция с космонавтами.Она шла следом за парнями, высокими, умными, уверенными, лишенными каких бы то ни было страхов, и ей вдруг захотелось заплакать, отчего — сама не понималаКапитан Дремако, услышав у разбитой машины нервный крик Таисии Михайловны, зная лучше, чем кто бы то ни было из районных работников, ситуацию в связи с возвращением бывшего полицая, поверил в возможность диверсии и потому поднял на ноги все органы прокуратуру, милицию, экспертов ГАИ. Ни одна машина, попавшая в аварию, не исследовалась так, как эта. Авария действительно была загадочной. Эксперты много знавшие и немало читавшие про самые неожиданные, невероятные катастрофы и мало чему удивлявшиеся, пожимали плечами. Их работу усложнил кювет с водой: что-то могло очутиться там, в воде. Ковшом экскаватора вычерпали из кювета пласт земли и перебрали ее, холодную, тут же замерзшую (мороз крепчал) руками. Дремако сам перебирал.Нашли оплавленную медную пластинку со следами припая проволочек и школьную подковку — магнит — из тех вещей, что не были деталями машины. Дремако придал им значение, хотя другие эксперты, люди не менее опытные, скептически улыбались. Чего не бывает в кювете у бойкого шоссе! Да еще в таком лесном месте, где в летнее время, когда сухо, останавливались сотни машин и на короткий отдых, и на ночлег. А подковка явно была старая — ржавая и, главное, размагниченная, не держалась на железе. Однако Дремако, как величайшие ценности, с предосторожностями послал эти вещи в республиканскую лабораторию.Но больше, чем лабораториям, он верил показаниям людей. Верил в мудрость старой крестьянской шутки: выйди в самую темную ночь из своей избы, покажи в пространство кукиш — и утром обязательно найдется человек, который спросит, кому ты показывал кукиш. В селе существуют загадочные законы ночной жизни и нет тайны, которая не стала б явной. Потому Дремако никого не допрашивал, а просто доверительно поговорил с самыми разными людьми — со сторожами, шоферами, поздно гулявшей молодежью, со школьниками, могущими по наивности передать услышанный дома разговор. Важно знать все суждения на этот счет. Капитан знал, что часто совсем случайно сказанное, чему рассказчик и значения не придает, может дать умному следователю ту ниточку, за которую вытягивается клубок преступления.Другие следователи работали официально. Ивана допрашивала пригожая молодица с полной грудью; сразу видно — кормит ребенка, думает о нем, потому не очень внимательная, торопится. Иван к ней почувствовал недоверие: что такая может выяснить? Но когда следователь узнала, что он в тот день, за несколько часов до аварии, сдал свою машину, у нее загорелись глаза, ей, наверное, показалось, что она одна совершила открытие.