Понравился Эльвирин отец, Антон Антонович, в отличие от жены высокий, худощавый, седой, интеллигентно одетый — в черную тройку с галстуком, немного старомодный. Понравился своей сдержанностью, доброж лательностью, спокойствием; он, разумеется, не ст заикаться от волнения. Встретил Алеся как знакомого никаких вопросов из анкеты, спросил только, кто у ш, главный редактор, и сообщил, что был знаком с преэі ним редактором. Где он? На пенсии? Профессор у ниве ситета?! С умным человеком, значит, он был знаком Алесь не считал бывшего редактора, а теперь профессор журналистским гением, но, чтобы сделать приятное бу цущему тестю, подтвердил, что у того действитель1-большой ум и талант. Дальше Антон Антонович зато-рил о политике — похвалил президента Франции за алистичность и осудил Картера за колебания и непосл довательность в деле сокращения стратегических вооружений. Факты и оценки событий старик безбожно путал, видно было, что черпал он их не только из своего цветного телевизора, но и от тех болтунов, которые пользуются информацией разных «голосов». Но возражать.-оправлять Алесь не отважился, считал, что это нетак--ично. Да и что можно требовать от бухгалтера холодильника? Хорошо, что его интересует многое другое, кроме дебета и кредита.Стол был накрыт. Закуска на нем стояла отменная слюнки текли. Но ожидали своих — сына с невесткой. Те задержались, и мать нервничала, хотя уже и не заикалась.Алесь, идя сюда, опасался, что на смотрины соберут тьму народа — свояки, соседи, сослуживцы отца, Эльвиры. Такой узкий круг — только свои — подбодрил, по-^ти обрадовал.Сын — Вячеслав Антонович, Слава, был низкорослым, похожим на мать, склонным к полноте и каким-то бесцветным, неприметным, слишком тихим — за весь вечер не сказал и десятка слов. Эльвира говорила о нем как о способном автомеханике. Красненький носик-пуговичка, круглые глазки, загоревшиеся при виде стола, и то, как настороженно наблюдали за ним жена и мать, стоило ему взять рюмку, выдали поклонника Бахуса. Но в этот вечер Слава удержался в норме, чем порадовал мать.Отец явно игнорировал сына, почти демонстративно, — ни одного слова ему и его слов не слушал, пропускал мимо ушей, огорчая мать и сестру. Но зато старик считался с невесткой, даже — заметил Алесь — побаивался ее.Алла Ивановна — молодица привлекательная, в мер> раздобревшая в свои тридцать пять лет, шумная и бесцеремонная. Работала она в горисполкоме, в управлении пассажирского транспорта, но начала с того, что очень едко и остроумно разнесла «порядочки на транспорте», І заодно и многие другие недостатки городского хозяйства ; знала она все городское начальство и многим перемыла косточки в тот вечер.Сначала Алесю понравились некоторые Аллины высказывания, кроме разве тех, что касались лично его. Но потом, в тот же вечер, Алла начала раздражать: слишком часто критика ее переходила в мещанское критиканство. Алесь не выдержал и спросил: у себя в управлении, на собраниях, совещаниях она говорит это?Она посмотрела на него, как на несмышленыша, и ответила: «За кого ты меня принимаешь, писарь?»Знакомясь, она бесцеремонно оглядела его, поверну, ла, как манекен, обняла, оторвала от пола — будто взвесила, заключила:«Хорошего ты, Варька, мужа себе отхватила. Но откормить его надо. А то мослы торчат. Мозоли тебе нагрет» — и захохотала. Алесь увидел, как вспыхнула от смущения и оскорбления Эльвира, сделалось испуганным лицо у матери, но видно было, что они боялись невестки ее языка.