В то утро Бурмистрова начала инспекцию беседой с персоналом врачебного пункта. Два врача (один, зубной, по совместительству), фельдшер, медсестра, две санитарки — вот и вся аудитория. Но инспектор выступала словно перед большим залом. Пришел приказ министерства о раннем выявлении сердечно-сосудистых заболеваний и о профилактическом лечении таких больных. Это была система фронтальных мероприятий, целый комплекс. Если бы он выполнялся, все люди были бы здоровы. После всех постановлений, приказов, открытия новых лекарств бывает много шума, а болезни остаются и люди умирают. Это, кажется, единственное, о чем подумала Таисия Михайловна на лекции Евдокии Мироновны. И больше не слушала. Нет, слушала, но ничего не слышала. Думала о своем. Понимала, что Бурмистрова видит, чувствует ее невнимание, удивляется: всегда акушерка была такая внимательная! Но сегодня Таисия Михайловна не могла заставить себя слушать, да и ей было безразлично, что подумает о ней инспектор.Окончив деловую беседу, Евдокия Мироновна спросила:— Ты, Тася, сегодня будто паришь в облаках. Что с тобой?Таисия Михайловна встрепенулась, словно пойманная на недозволенном.После лекции Бурмистрова проверяла врачебную документацию и сразу выявила непорядок. Нигде, ни в книге назначений, ни в истории болезни, не было записано, что больному Шишковичу сделаны недавно назначенные врачом инъекции.— Римма! — строго спросила Евдокия Мироновна.— Вы что, ленитесь записывать или ленитесь работать?Лгать Римма Сергеевна не умела. На лице ее выступили фиолетовые пятна. Она выругалась:— Чертова лентяйка!Слова эти относились к медсестре Лене. Но той уже не было на пункте — пошла выполнять назначения, и Таисия Михайловна, находившаяся в комнате, могла принять эти слова на свой счет.С Леной у Таисии Михайловны были сложные отношения. Она занимала должность фельдшера и акушерки, но акушерских обязанностей было мало — сколько тех родов сейчас, сколько детей! — и приходилось делить с Леной обязанности медсестры. Естественно, что за ней, женщиной немолодой, семейной, Римма Сергеевна закрепила Добранку, а Лене нужно было обслуживать дальние селения и поселки. Молодая, год назад окончила училище, но ленивая и самоуверенная, Лена считала такое разделение несправедливым. Мол, у Батрачихи муж шофер, мог бы подвозить жену, а ей, несчастной, приходится пешком шлепать по грязи в непогоду, больше обуви сносила, чем зарплаты получила. Да известно. Батраки богатые, в гости врача приглашают, угощают... А когда Таисия Михайловна отказалась делать уколы Шишке, жившему на ее участке, и Римма Сергеевна поручила это Лене, та совсем надулась. Из-за эгоизма, лени и глупости она ничего не хотела знать, ничего не хотела понимать, учитывала только свою работу. Например, Тасины обязанности старшей сестры — заведование аптекой, поездки за лекарствами, инструментами, бельем, другие хозяйственные заботы — Лена вообще не считала работой. Подумаешь, съездить в город на машине с мужем, а часто директор и легковушку дает! Ей бы такую работу!Но теперь, впервые, Таисия Михайловна не осудила Лену за невыполнение назначений Шишке. Может, она не сделала их не из лени, а из брезгливости к полицаю, из протеста против него?Бурмистрова высказала свое возмущение:— Министр издает приказы. Вся медицина поднята на борьбу с сердечными заболеваниями. А вы забываете сердечнику делать уколы! — Упрекнула и ее, Таисию: — А ты, фельдшер, что смотришь? Опытная работница! Лена ваша лентяйка — сама сделай. Ох, давно я тебя гоняла!